[[Canis]*]

хочу сладкого.. мороженого **
хм.. как вовремя вспомнился один фик ^^ пойду, почитаю..
можете присоединиться) если, конечно, знаете Weiss Kreuz.

Котенок держит в лапках ярко-красный, фруктовый лед на палочке.
Вишневый, если быть точным. Мой любимый.

Переводчик: helen267
Автор: Necojita
Фандом: Weiss Kreuz
Бета: Varesso
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash
Пайринг: Айя/Йоджи
Содержание: Йоджи рассуждает.
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателем. Переводчик фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия переводчика. Ссылки на перевод - приветствуются.

Малыш, сладкий мой малыш,
Ты мой наркотик.
Приди и дай мне распробовать тебя
Малыш, сладкий мой малыш.
Принеси мне подарок,
Которым ты собираешься меня поразить

Я жду большего.
Я жду под твоей дверью,
Я жду звука твоих шагов,
Я жду в машине,
Я жду в баре,
Я жду всего тебя, какой ты есть.

Малыш, сладкий мой малыш,
Прошепчи мое имя.
Впрысни любовь в мои вены.
Малыш, сладкий мой малыш,
Поцелуй меня крепко,
Заставь меня задуматься,
Кто здесь главный.

Я жду большего.
Я жду под твоей дверью,
Я жду звука твоих шагов,
Я жду в машине,
Я жду в баре,
Я жду всего тебя, какой ты есть.

Малыш, сладкий мой малыш,
Я хочу ощущать твое дыханье,
Невзирая на то, как ты любишь флиртовать со смертью.
Малыш, сладкий мой малыш,
Тебе все мало.
Пожалуйста, найди меня, и давай займемся любовью.

Я жду большего.
Я жду под твоей дверью,
Я жду звука твоих шагов,
Я жду в машине,
Я жду в баре,
Я жду всего тебя, какой ты есть.

Какой ты есть.
Какой ты есть.

(песня Lucinda Williams)



А еще спрашивают, какого черта я называю его котенком.

Да вы только посмотрите на него. То, как он ходит, точнее, скользит так изящно, что просто дух захватывает от одного его вида. И общается с вами исключительно свысока, не говоря уже о его воистину кошачьей независимости. Эти две его особенности заставляют меня лезть на стену, пытаясь вбить в эту глупую, хорошенькую головку, что он тоже часть команды и сложившихся отношений, и он должен хоть иногда обращать внимание на присутствующих. Особенно, если этот присутствующий - его бойфренд. Иногда он так на вас смотрит, и нет, я не об этом его смертельном "сдохни" взгляде, или утомленном "ты такой идиот, что просто удивительно, что еще не забыл, как дышать" взгляде, и даже не об его отсутствующем взгляде, когда он смотрит на вас так, как будто вы не существуете. Нет, сейчас я говорю о том взгляде, когда фиолетовые глаза изучают вас так пристально, как будто он решает, что ему выгодней: убить вас, вышвырнуть вон на пару-тройку часов или просто игнорировать, а может все вышеперечисленное одновременно. Вот об этом взгляде я сейчас и говорю. А также о его личике сердечком, хрупком телосложении, гибком, чертовски сексуальном теле... обо все этом вместе взятом. Весь этот чертов комплект. Лично я убежден, что некий Фудзимия Айя слишком часто в прошлых жизнях был котом.

Так что я все время называю его котенком, хотя он просто бесится от этого прозвища. И наставляет мне чертову прорву синяков, если я забываюсь и называю его котенком публично. Кен давится каждый раз, когда это слышит, а это обращение, как он клянется, я использую буквально через слово. Но я ничего не могу с собой поделать. Каждый раз, когда я смотрю на Айю, он снова и снова подтверждает свое прозвище, потому что всегда и во всем поступает скорее по-кошачьи, чем по-человечески. И позвольте мне отметить, что у Айи ужасно плохо получается притворяться человеком. Может, это из-за тяжелого детства, или потери его семьи, или защитного механизма, вызванного ужасной работой, но иногда я хочу просто проверить его генотип, чтобы удостовериться, что он не некое инопланетное или мифическое созданье, только притворяющееся человеком, причем очень неудачно. Но вот кот бы получился из него просто замечательный! Последние несколько минут - убедительное тому доказательство. Наверное, вы скажете, что моя убежденность в его кошачьей природе могла бы уберечь меня от того, что случилось. Ну, что иногда действительно лучше "не тянуть тигра за хвост". Но, если вы этого еще не поняли, иногда я бываю редкостным идиотом.

Все началось в один на редкость неудачный день. Я проснулся в прекрасной, большой, невероятно удобной и удручающе пустой постели. Чертов котенок каким-то образом удрал, не разбудив меня. Ему не часто удается такой фокус. Ну, может, через день. Учитывая, как мы спим, ему очень трудно ускользать незаметно. Видите ли, мой дорогой мальчик никак не может отличить меня от матраса. Поэтому спит он частенько на мне. А это неплохо, совсем неплохо. В этом определенно что-то есть: проснуться и увидеть прекрасного молодого человека, тесно прижавшегося к Вашему телу, и это делает подъем намного менее неприятной вещью. Особенно если удается соблазнить вышеупомянутого прекрасного молодого человека заняться неторопливым, утренним сексом - мое любимое начало дня. К тому же, я просто обожаю объятия. Ну да, великолепный Кудо Йоджи, легендарный плейбой и пр., обожает обниматься. Я абсолютно уверен, что где-нибудь в недрах Критикер сидит маленький клерк и трудолюбиво записывает этот факт в мое досье, комментируя его чем-то вроде: 'признак нежелания разделения и опасение отказа' или каким-нибудь другим, жалким псевдо-психоаналитическим лепетом. Но все намного проще: мне просто нравится сжимать в объятьях своего любимого, зная, что он - реален, и что это не сон. Так что я обнимаю. Бедный Айя. Сначала его чуть кондрашка не хватила. Он клялся, что это заговор с моей стороны с целью задушить его во сне, или, что я был удавом в прошлой жизни. Ерунда. Впрочем, он был не так уж далек от истины, предполагая заговор с моей стороны. Видите ли, очень трудно тайком удрать из кровати, если ваш возлюбленный обвивается всем телом вокруг вас. Но, как бы то ни было, мерзавцу это удалось. Так что я проснулся расстроенным и возбужденным, а рядом не было Айи, чтобы исправить неудачное начало дня.

Ну и как должен был поступить мужчина в подобной ситуации? Правильно: отомстить, заставив своего возлюбленного также помучиться от неудовлетворенного желания. Так что я провел весь этот чертов день внизу, в магазине "Котенок в доме", играя в одну из моих обычных, любимых игр. Точнее, в 'Время мучить котенка на глазах у изумленных клиентов' игру. Суббота была предпраздничная, так что в магазине постоянно толпились клиенты. Весь день. Хи-хи. В то время как Айя обслуживал клиентов, выполняя их заказы, я - развлекался вовсю. То поправлял его непослушные локоны, то, устроившись позади Айи, тянулся за близлежащими предметами, якобы "случайно" прижимаясь пахом к его прекрасной заднице. Постоянно находил тысячу причин для блуждания моих рук по этой роскошной заднице... и так весь день. Особенно я гордился своим 'Эй, Айя, у тебя джинсы чем-то испачканы!' маневром, позволившим ласкать мою рыжеволосую собственность прямо под носом у трех напыщенных, ханжески настроенных матрон. Я думал, Айю хватит удар. А еще я придумал парочку приличных оправданий для того, чтобы провести руками по его чувствительному позвоночнику. Эта ласка всегда бросала его в дрожь. Несколько покупателей даже поинтересовались, не холодно ли ему. В целом, это был очень забавный день. До тех пор, пока не подошло время закрытия, и я не задумался на тему: а не переусердствовал ли я сегодня? Кен и Оми весь день бросали на меня 'Ты что, с ума сошел?' взгляды, и мое беспокойство усиливалось. Но я ничего не мог с собой поделать. Это такое удовольствие: заставлять этого замкнутого парня ТАК на меня реагировать, подтверждая тем самым, что я ему весьма не безразличен. Это было удовольствием до тех пор, пока последний клиент не покинул магазин, и я не остался один на один со вспыльчивым убийцей, которого я доставал целый день. А отсутствие потенциальных свидетелей заставило меня занервничать еще сильнее.

Но все, что меня ожидало: спокойная уборка в магазине, а потом он тихим голосом известил окружающих, что идет готовить ужин. Кен мельком посмотрел на меня, в полной уверенности, что на обед нас ждет только та еда, которую я на дух не выношу. Котенок уже устраивал нечто подобное, так что я решил поступить как настоящий мужчина, и съесть все, что мне предложат. Когда Айя позвал нас ужинать, я поднимался наверх с мрачным предчувствием того, что меня ожидало. Но был приятно удивлен.

Обед состоял из цыпленка, риса и овощей, а еще суп «Мисо» с тофу и креветками. За исключением тофу, это была вполне приемлемая для меня еда. Так что я сел за стол и принялся есть, готовясь найти в своем ужине «карман» с солью или перцем, а то и просто ядом. Посматривая на соседей по столу, я убедился, что Айя был в своем обычном, отстраненном состоянии: он молча ел, не глядя по сторонам, потом встал из-за стола, чтобы помыть тарелки. Я попытался упрекнуть его в том, что он очень мало ест, но он небрежно ответил, что просто бережет место для десерта. Он был настолько спокойным, черт возьми, что вселил в меня ложное чувство безопасности. Это единственное оправдание, которое я могу придумать. Конечно, Оми и Кен знали его лучше, и, как только обед был закончен, они сослались на кинофильм, который давно хотели посмотреть, и поспешно удрали из дома.

Айя заявил, что ему нужно кое-что взять наверху. Заинтригованный его спокойствием и слегка напуганный возможностью того, что «кое-что» может оказаться его катаной, я отправился за ним. Я зашел в комнату всего через минуту после него и успел увидеть, как он наклонился, ища что-то под столом. Я спросил, что он ищет, и он выпрямился, держа в руках книгу. Заявил, что в настроении провести сегодняшний вечер за чтением. Потратив весь день на фантазии о том, что я с ним сделаю, как только смогу остаться с ним наедине, я немедленно попытался убедить его поменять свои планы. Подойдя к нему, я нежно заключил котенка в свои объятия, и начал покрывать долгими, нежными поцелуями его шею, смакуя его вкус… Такой сладкий, но с легким оттенком пряности, заставляющим покалывать мои язык и губы, словно я коснулся чего-то слегка наэлектризованного. Такое, черт возьми, восхитительное чувство: обнимать его, чувствовать, как он расслабляется в моем объятии, открывает рот, так что я смог бы завладеть его языком, прижимается ко мне, его шея выгибается в жесте подчинения и капитуляции… Кто, мать вашу, способен думать о чем-нибудь еще в подобной ситуации? Определенно не я.

Так что я потянул его в сторону кровати, готовый насладиться тем, в чем мне было отказано сегодняшним утром. Это была нелегкая задача, учитывая, что Айя настаивал на непременном разрыве моей рубашки. Не то, чтобы я жаловался, просто старался помочь ему осуществить его намерение, не отрываясь от его тела ни на минуту. Нам это как-то удалось, и я оказал Айе ответную любезность. Падая на кровать, я собрался также сорвать с него джинсы, когда он, наконец, оказал некоторое сопротивление. Приглушенно зарычав, он перевернулся вместе со мной и уселся мне на живот. Только потому, что я обожал звук его рыка и то, как его фиолетовые глазищи обшаривали мое тело, я позволил ему побыть на вершине. Немного. Все равно очень скоро я затрахаю его в матрас, так что ничего страшного, если он побудет сверху в процессе небольшой любовной игры. Когда дойдет до дела, наши позиции в корне поменяются. Возможно, это еще один мой психологически объяснимый недостаток, но по каким-то причинам я всегда должен быть сверху. И буквально, и фигурально. Пару раз в своей жизни я был уке, и этого мне вполне хватило, чтобы понять: я ненавижу быть снизу. Быть тем, кого берут, позволить другому человеку настолько себя контролировать, позволить кому-то проникнуть глубоко внутрь себя… Это не для меня. Ни за какие коврижки. И, что самое смешное, именно Айя, наш бесстрашный лидер и господин, помешанный на контроле, без колебаний отдает себя мне. Но мне действительно не хочется заниматься самоанализом именно в эту минуту. Я просто хочу быть наверху этого тела, хочу оказаться так глубоко в нем, как только смогу. Хочу почувствовать, как он дрожит, когда я заполняю весь его мир. Я совсем не против позволить ему побыть сверху в буквальном смысле этого слова. Он очень редко играет в подобные игры, только когда расстроен или хочет почувствовать меня, распростертым под ним в то время, как он двигается на моем члене. Это еще одна причина, по которой я отказался анализировать его сегодняшнее поведение. Это испортило бы весь настрой.

Так, что мы имеем в результате? Я - распростерт на кровати, Айя, дразнящее сдергивающий мои штаны, непрерывно целует обнажающуюся кожу, в то время как я захлебываюсь его именем. О мой Бог, этот парень способен возбудить меня, не прилагая к этому никаких усилий. А если он еще и старается… Ох, все, что я хочу сейчас: оказаться внутри него. Все равно как. Когда он сорвал, наконец, мои джинсы, то отбросил их через всю комнату и провокационно прополз по мне, захватив мои руки и подняв их выше мой несчастной головы. Целуя меня с такой свирепостью, что у нас обоих остались синяки на губах, он ладонью провел по моим рукам, и я чуть не всхлипнул, когда это прикосновение исчезло. Но через мгновение контакт возвратился, его руки скользнули по моим рукам и остановились на запястьях. Я подумал, что это хорошее время, чтобы восстановить мой над ним контроль, когда что-то холодное обхватило мои запястья, и я услышал щелчок. Айя немедленно прервал поцелуй и уселся на моих бедрах, с очень довольной улыбкой на хорошеньком личике. Задрав голову, я увидел, что причина, по которой я не могу пошевелить руками, заключается в наручниках, которыми я, в настоящее время, прикован к нашей кровати. Снова посмотрев на моего возлюбленного, я сделал единственное, что мог сделать в данных обстоятельствах: спросил с глупым видом, а какого хрена, собственно говоря, происходит?!

Весьма удивленный голос любезно мне ответил:

- О, всего лишь небольшая игра. Я же знаю, как ты любишь маленькие игры, так что, полагаю, ты не будешь возражать против одной из них.

Черт возьми, он ужасно походил на кота, нашедшего беспризорный аквариум с золотыми рыбками. Время обеда. И, учитывая, КАК эти аметистовые глаза осматривают мое тело, пищей предстоит быть мне. И при этом все, что я могу, это беспомощно пялиться на него в ответ. Не опускаясь до дальнейших объяснений, он слез с меня и скользнул к двери. Мысль о том, что меня приковали к кровати и отвергли, разом вернула мне голос.

- Куда это, черт побери, ты собрался?

- За десертом, - Он ответил практически мгновенно, и его голос подозрительно напоминал мурлыканье. Я начал извиваться на кровати, проклиная его за то, что он приковал меня к кровати голым, возбужденным, отчаянно нуждающемся в освобождении, а сам отправился поглощать взбитые сливки! Мой стон был воистину мучительным, поскольку образ, вызванный последней мыслью, совсем не помог в нынешней моей ситуации. Даже не знаю, какое из испытываемых мною в данный момент чувств было наихудшим: гнев, страх или желание. Так что я прекратил пытаться освободиться, и просто стал ждать, когда самодовольный ублюдок вернется и закончит начатое.

Да, он меня классно «сделал», не могу не признать. Никогда не думал, что он на это способен. Маленький, коварный мерзавец с кошачьими повадками. В чем я не был уверен, так это в его дальнейших планах. Он собирался оставить меня в таком виде на всю ночь? Или пригласить Манкс и Тэдди на чашечку чая? А может, он просто отправился за набором чрезвычайно острых ножей? Каждый из вариантов был вполне вероятным. Пытка, смерть или игнорирование - естественные выборы для моего котенка. А мне остается просто лежать здесь и молиться, чтобы мальчишки вернулись домой поскорее и пришли на мои вопли. Должен же кто-то спасти меня от красноволосого мерзавца и того, что он для меня приготовил.

Прежде, чем я смог припомнить большинство известных мне пыток, Айя вернулся с чем-то завернутым в полотенце. Ой, что-то мне это не нравится. Он мог принести что-то очень острое. И совсем-совсем неприятное.

- Что ты собираешься сделать? - Черт возьми, у меня голос дрожит. Ну все, как только я выберусь отсюда, он покойник…

Айя же просто подошел к кровати, с улыбкой чеширского кота и подозрительно сияющими глазками. Ну почему в половине случаев, когда этот человек улыбается, все заканчивается чем-то очень плохим для меня? Не то, чтобы он часто улыбался, обычно, только если он желает, чтобы я расплатился за свою очередную, глупую ошибку, или в течение нескольких драгоценных минут, когда мы только закончили заниматься сексом, и он не успел скрыться за своей обычной броней. Определенно, не нынешний вариант, поскольку я весь измучился от желания трахнуть его. Он садится рядом со мной, откладывает принесенный сверток в сторону, и придерживает мое лицо одной из своих прекрасных, изящных рук, убеждаясь, что я не смогу отвернуться. Хотя он чертовски стройный, но, при этом, невероятно силен. Он ласкает мои губы легкими, порхающими движениями своего язычка до тех пор, пока я не начинаю задыхаться, и моим единственным желанием не становится ощутить еще хотя бы раз этот кусочек плоти, скользящий между моими губами. Я уже упоминал, насколько офигительно прекрасен мой возлюбленный? Его поддразнивания причиняют мне физическую боль. И он знает это. И все равно, «размахивает бутылкой виски перед алкоголиком». На одно мгновение он крепко прижимается ртом к моим губам так, что я могу мимолетно почувствовать вкус его рта. И вот уже он соскочил с кровати и стоит рядом так, чтобы я мог видеть его целиком.

- Время начать игру.

Ощущение страха заполняет меня, соперничая с желанием, от которого моя эрекция поспорит твердостью с гвоздями, невзирая на то, что вскоре я могу оказаться в мире боли.

Изящные руки грациозно поднимаются, чтобы отбросить длинные пряди с лица, являя моему жадному взору самую красивую пару глаз, которую я когда-либо видел. Они слегка потемнели - явный признак того, что их владелец в настоящее время чувствует себя очень довольным. Затем его руки опускаются, тонкие пальцы ласкают восхитительную шею тем путем, каким ласкал бы ее мой рот, если бы я не был прикован к этой чертовой кровати! Я ОБОЖАЮ шею котенка. Такая белая, тонкая… если бы не кадык, ее можно было бы принять за шейку молоденькой девочки. И то, как Айя реагирует всего лишь на простые, нежные поцелуи в шею, просто тая в моих объятьях… Ага, определенно весьма чувствительная область тела. И для него, и для меня. Я иногда фантазирую об Айе, одетом как гейша. Представляю, как сползает с точенных плеч кимоно, обнажая покрытую бледной, но не намного светлее тела, пудрой кожу. Кроме небольшого участка сзади на шее, где как раз заканчивается линия его волос. Хммм, это его самая сильная эрогенная зона. Как бы я посасывал это местечко, чтобы оставить свою метку для всего мира, чтобы знали, что это создание - личная собственность Кудо Йоджи. Я уже упоминал, что я редкостный собственник? Черт возьми, если бы я только смог уговорить его сделать татуировку ‘Личная собственность Кудо’ - я бы непременно это сделал. А вместо этого, я вынужден довольствоваться засосами, которые заставляют Айю поеживаться и жалобно мяукать тогда, когда он получает их, и «награждают» меня впоследствии сердитым взглядом того же Айи, а то и подзатыльником, утром, когда он видит их в зеркале. Но это того стоит: зато все могут убедиться, что Фудзимия занят. Сейчас он использует мое желание, дразня белым, нетронутым пространством его шеи, и все, что я хочу сделать, это прижать мой рот к этой безупречной шее, покрывая ее засосами, пока она вся не превратится в один сплошной фиолетовый синяк.

Он позволяет своим рукам скользить еще дальше, они ласкают розовые соски, пока те не заострятся маленькими пиками, и я не могу оторвать от них глаз. Затем его руки скользят еще ниже, еще... достигают паха и снова скользят вверх. Проклятье, но почему это не мои руки? Он начинает играть с молнией на джинсах, медленно, о, как же медленно, пока она не расстегнута полностью. Затем он одновременно сдергивает с себя и джинсы, и трусы, освобождая полу-эрегированный член. Шагнув из сброшенной одежды, он снова приближается к кровати, и на сей раз усаживается на меня сверху - немного ниже моей промежности. Он прижимает мои ноги своим весом, так что я не могу пошевелиться, даже, если бы захотел. Не то, чтобы я действительно хотел этого. Все, что я хочу прямо сейчас, это освободить, наконец, мои чертовы руки так, чтобы я смог повторить путь, проделанный недавно этими изящными пальчиками. И тот путь, который они прокладывают прямо сейчас. Айя медленно поглаживает по всей длине своего члена, останавливаясь только, чтобы приласкать головку, поиграть с крайней плотью и снова вернуться к неторопливому поглаживанию члена… Черт бы побрал этого садистского ублюдка, прекрасно осознающего, какие мучительно острые ощущения я получаю от наблюдения за его действиями. Он очень редко мастурбирует, поскольку обычно я это делаю для него, но в настоящий момент, он устроил мне настоящее шоу. И я возбуждаюсь еще больше (как будто это возможно!), и не могу сдержать мучительного стона, невольно сорвавшегося с моих сжатых губ.

Выглядит так, как будто я только что подал Айе какой-то сигнал. Он прекращает себя поглаживать, и наклоняется к свертку, разворачивая полотенце. Я не могу видеть, что он там делает, но совершенно очевидно, что он к чему-то готовится. Какая-то часть меня желает испугаться, но это чувство быстро подавляется другой эмоцией. Айя усаживается на прежнее место, и я, наконец, вижу, что он принес. Ну, ребята, этого я точно не ожидал. Он действительно не шутил насчет десерта.

Котенок держит в лапках ярко-красный, фруктовый лед на палочке. Вишневый, если быть точным. Мой любимый. Неделю назад я купил упаковку, желая немного прохлады в эти жаркие дни. И нет, вы же не думаете, что это у меня некая оральная фиксация? Ну, как бы то ни было, я их спрятал от Оми, способного проглотить за раз целую коробку, и благополучно забыл про них. А Айя, очевидно, нет. Он медленно подносит лакомство к приоткрытым губам, потом слегка посасывает ее, с каждым движением все глубже и глубже погружая в рот чертову конфету. Не нужно быть физиком-ядерщиком, чтобы сообразить модель какого движения он мне тут изображает. Я застонал еще громче, отчаянно желая, чтобы это мой член был той вещью, которую он сейчас посасывает, то полностью вынимая изо рта, то снова заглатывая… Его губы покраснели от чертова леденца, и, как я смог заметить, сладкая, красная дорожка фруктового сока уже потекла по его подбородку. Айя сделал паузу в фелляции десерта, чтобы провести пальцем по подбородку и облизать собранный таким образом сок. Его язычок был также ярко-красного цвета.

- Черт возьми, Айя, ты меня просто убиваешь. Отпусти меня. Пожалуйста! - Мой голос настолько охрип, что я сам не сразу узнаю его. Ну, здорово, он заставил меня умолять. Меня, Кудо Йоджи Великолепного, известного тем, что он сам заставит умолять кого угодно. Кто обожает мольбы своего красноволосого возлюбленного. Впрочем, мне абсолютно наплевать на то, что я сдался, если это поможет мне освободиться. Но вместо этого, мне всего лишь улыбаются и снова принимаются облизывать чертов фруктовый лед, на этот раз обвивая языком сладкую палочку. Я еще громче стону, изнывая от потребности почувствовать этот язычок на моем теле. Не знаю, сколько я еще смогу вынести, и только мысль о том, как я могу опозориться, удерживает меня от извержения, глядя на то, как глубоко в горло он засунул чертов леденец.

Медленно вытащив изо рта конфету, Айя снова наклоняется ко мне.

- Но игра еще не закончилась. Она даже еще не начиналась. Возможно, мне придется немного тебя охладить. - С этими жестокими словами, он начинает водить фруктовым льдом по моему телу, заставляя ежиться от ощущения холода на моей шее, вокруг сосков и ниже, к пупку, и еще ниже... Когда он проводит льдом по моему возбужденному члену, я кричу. Чертовски холодно! А он продолжает водить им вверх и вниз по моему подрагивающему члену, заставляя мои бедра дергаться от неведомых ощущений. Я буквально разрываюсь между желанием избавиться от леденящих прикосновений и наоборот, усилить мучительно сладкий контакт. Я практически хныкаю, дергая руками в попытке избавиться от оков настолько резко, что вскоре вообще перестаю чувствовать свои руки. Айя успокаивающе бормочет, прекращая пытку.

- Шшшш, спокойней. Ты себе навредишь. Просто расслабься и остынь, - Он подносит фруктовый лед к моим сухим губам, и я беру его в рот, дегустируя едкую сладость, сдобренную соленым привкусом моей собственной смазки. Через несколько секунд он забирает лед, снова его облизывает и откладывает в сторону, на полотенце. Я начинаю благодарить его, ошибочно полагая, что 'игра' уже закончена. О нет, Айя, слишком, мать его, мстительное создание, чтобы позволить мне выкрутиться настолько легко. Так что он укладывается на мне и мурлычет прямо в ухо, что пришло время как следует меня отмыть. Вот дерьмо. Эти холодные, дразнящие легкие касания его язычка по моим губам, заставляют меня дергать головой, в попытке поймать и изнасиловать этот манящий рот. Но котенок уворачивается раньше, чем я могу осуществить свои намерения. Продолжает дразниться, черт его возьми. Затем он облизывает все места, которых коснулся фруктовый лед, очищая мою кожу и заставляя извиваться под его прикосновениями, беспрестанно повторяя его имя, как некую святую мантру. Этот язычок не отрывается от меня, играет с моими сосками в течение нескольких долгих минут, дыхание Айи щекочет мою влажную плоть и заставляет рваться из кровати. Парочка укусов с его стороны вышибает из меня весь воздух, и я не могу дышать до тех пор, пока острые ноготки не царапают мое тело, превращая удушье в болезненный вдох. Если мой собственнический характер награждает его засосами, то он метит свою собственность, царапая мне спину и бока: легкий намек на боль, только усиливающий удовольствие. В точности, как сейчас. Я настолько готов взорваться, что мое тело ужасно ноет, дыхание прерывисто, а бедра дрожат крупной дрожью, поскольку я уже действительно на грани. Теплота тела надо мною исчезает, и, сквозь туман, я слышу его тихий, чувственный голос:

- Кончи сейчас, и игра закончится до финала. Ты проиграешь, - Он повторяет это до тех пор, пока не убеждается, что я его услышал. Так что я сдерживаюсь изо всех сил и весь дрожу от упущенного оргазма. Как только он убеждается, что я успокоился, он возобновляет прерванное занятие… Его губы и язычок занимаются моим животом.

О Боже, мы все знаем, куда он отправится дальше. И я не знаю, смогу ли я это вынести, игра там или нет….. и что случится, если я проиграю? Он оставит меня здесь одного, беспомощного на всю ночь? И можете мне поверить - оставит. У него достаточно жестокости под его красивой шкуркой, чтобы сотворить такое. Айя запросто оставит меня голым, прикованным к постели, покрытым различными липкими жидкостями (часть из которых мои собственные), и спокойно отправится дрыхнуть в соседнюю комнату. И это не потому что он - воплощение зла, или прирожденный садист, просто это еще одно доказательство его кошачьей природы. В одну минуту он мурлычит, в следующую царапает когтями поглаживающую его руку. Жизнь с Айей Фудзимия всегда непредсказуема - еще одна причина, по которой я так сильно люблю и хочу его. В настоящий момент, это также является причиной, по которой я изо всех сил удерживаю себя от оргазма, в то время, как его проклятый язычок обращается со мной так же, как недавно со фруктовым льдом: облизывает вокруг чувствительных местечек на моей коже. А еще котенок слегка прищемляет кожу своими зубками... Клянусь, он получает извращенное удовольствие от моих всхлипов и стонов. Я-то точно получаю, когда наши позиции меняются. Я беспомощно закрываю глаза, ни в силах видеть его на коленях передо мной, облизывающего самую чувствительную мою часть... Я был слишком занят необходимостью удержать себя от оргазма, чтобы заметить сразу, как он остановился. Я открываю глаза, чтобы встретить прямой взгляд глаз цвета индиго. Какая-то частица меня с облегчением замечает, что он возбужден так же, как и я. Чувствую на лице его дыхание, в то время, как он хрипло шепчет:

- Игра почти закончена. Еще чуть-чуть, - Рот, который я жаждал так долго, наконец, опускается к моим губам, и, как будто в награду за все, что я вынес, он позволяет истязать свой рот исступленными поцелуями до тех пор, пока мы оба не задыхаемся из-за нехватки воздуха. На вкус он похож на фруктовый лед, вишневый пирог и Кудо Йоджи одновременно, только теплый, нагретый моим телом. И, мать твою, как же эта смесь восхитительна на вкус! Еще одна причина для моей капитуляции. Прервав поцелуй, он что-то берет слева от меня и, как я могу видеть, это остатки фруктового льда. Он использует свои зубки, чтобы стащить с палочки остатки лакомства. Потом он сладко хрумкает, одновременно перемещаясь вниз моего измученного тела.

Я снова кричу, в то время как он берет мой член глубоко в горло, превратившееся благодаря льду, в холодную пещеру. О Боже, это чувство... нет, я не могу это описать. Холод и теплота, гладкость и неровные края подтаявшего льда… так много взаимоисключающих ощущений. Я еще раз рвусь из своих оков, стремясь как можно глубже погрузиться в желанный рот моего возлюбленного. У меня в глазах темнеет, и я вот-вот взорвусь от переполняющих меня чувств. Но, прежде чем мое состояние достигло критической точки, я вдруг ощутил чужой палец, проникающий в мою задницу, что сразу же возвращает меня на землю. Я снова корчусь в своих оковах, но, на этот раз, пытаясь избежать нежелательного вторжения. Чтоб его черти взяли! Он же знает, как я это ненавижу! Я уже полностью пришел в себя. Он что, действительно собирается трахнуть меня? Айя никогда не стремился быть семе в наших отношениях, но вообще-то, раньше он также не устраивал ничего подобного сегодняшнему вечеру. Почувствовав мой дискомфорт, он прерывает минет, проглатывая остатки вишневого льда во рту. Айя убирает палец и лениво растягивается по моему телу. Он слегка трется о меня своими бедрами. "Такой хороший мальчик. Игра теперь закончена." Я хочу разреветься от облегчения, когда слышу это. Он снова меня целует, и я рву руки из наручников, желая обнять его. На сей раз именно я разрываю поцелуй, умоляя освободить меня, наконец. Его великолепные глаза слегка прищуриваются, оценивающе разглядывая меня на мгновение, и все, что я могу делать - просто смотреть на него в ответ, пытаясь угадать, какое решение для меня сулит этот кошачий прищур. Затем он наклоняется к прикроватному столику, что-то там берет, и я чувствую, как слезы облегчения наворачиваются мне на глаза, в то время, как он расстегивает наручники. Помогая мне опустить руки, Айя разминает мои запястья, покаянно вздыхая при виде синяков и ушибов на них.

- Ну вот и все. Все закончилось.

Я позволяю Айе хлопотать надо мной, пока чувствительность возвращается к моим несчастным рукам. Как только я понимаю, что мои конечности пришли в относительную норму, я смыкаю руки вокруг моего возлюбленного, и откидываюсь на кровать, крепко прижимая его к своей груди. По всем правилам, он сейчас должен быть напуган, пытаясь вычислить, как я собираюсь ему отомстить. Но он смело смотрит мне в глаза. Как будто бросает вызов. О, я собираюсь много чего с ним сделать, он у меня заплатит за каждую минуту сегодняшнего вечера. Мне потребовались все мои силы, чтобы ответить ему таким же вызывающим, спокойным взглядом.

- Игра закончена. Где мой приз?

Котенок устраивается поудобнее, кладя подбородок мне в грудь, как будто собирается как следует подумать над заданным вопросом.

- А чего бы ты хотел? - спрашивает он, снова вжимаясь своими бедрами в мой пах так, что наши члены трутся друг о друга, посылая волны электричества сквозь мое тело. Если бы все волоски на моем теле стояли дыбом - я бы не удивился. Так что все, что я могу сейчас сделать, это притянуть его ближе, и напасть на его вишнево-красный рот в такой яростной манере, что я уверен - его губы распухнут, когда я закончу поцелуй. Я покусываю его нижнюю губу, не до крови, только чтобы почувствовать, как он всхлипнет от моих действий. Я нуждаюсь в этом звуке, чтобы успокоить израненную гордость. Я обещаю себе, что это был первый из множества его всхлипов за сегодняшнюю ночь. Время показать, кто здесь главный. То, чего я всегда хочу: он подо мной, выкрикивает мое имя, в то время как я овладеваю им. Возможно, через день или два я придумаю некий дьявольский план, который позволит приковать его к койке, полностью в моей власти… но не сегодня. Все, что я хочу сейчас, это обладать им целиком и полностью. Я переворачиваюсь, совершенно меняя наши позиции, и, на сей раз я - тот, кто вдавливает его в матрас, и провокационно трется о его бедра, сводя с ума. Я разрываю наш поцелуй, слышу тихий возмущенный ропот, который тут же прекращается, поскольку я набрасываюсь на его шею. Когда я с нею закончу, будет похоже, что его шею терзал дикий зверь. Я продолжаю тереть наши бедра друг о друга, мои руки запутались в алых прядях, оттягивая его голову назад, в то время как я безостановочно покрываю засосами и слегка покусываю его шею. Краем глаза замечаю, что одна из его лапок судорожно поддергивается в поисках чего-то, но чертова катана, к счастью, вне досягаемости, так что я могу не волноваться. Я кусаю одну из его хрупких ключиц, и привкус меди на моих губах подсказывает мне, что я становлюсь слишком грубым. Он выкрикивает мое имя, и начинает выпутывать одну из моих рук из своих волос. Я жду, что он просто отшвырнет от себя мои руки и положит конец сегодняшней забаве, но он всего лишь освободил одну из моих рук, чтобы вложить в нее тюбик со смазкой. Я отпрянул достаточно, чтобы увидеть его лицо: полуприкрытые темные глаза, распухшие от поцелуев губы и шея, напоминающая район стихийного бедствия. Его язычок, все еще красный от вишневого льда, мельком облизнул распухшую нижнюю губу, и он снова мурлычет мое имя. Рукой, в которой все еще сжат тюбик со смазкой, я провожу по одной из его безупречных скул, и он нежно трется о тыльную сторону моей сжатой ладони. Черт возьми, я никогда не смогу его понять.

Так что я даже не пытаюсь вычислить, что творится в хорошенькой головке Айи, и просто возвращаюсь к изнасилованию. Снова впиваюсь в его шею, одновременно заставляя его еще шире расставить ноги. Лихорадочно терзаю тюбик, невольно выдавив смазки больше, чем нужно. Смазываю свои пальцы и направляюсь к отверстию, которое значительно улучшит сегодняшний вечер, как только я смогу глубоко погрузиться в него. Я резко вставляю один палец, затем другой. Котенок еле слышно шипит, но в то же время подается навстречу моим пальцам, явно тоже испытывая нетерпение от необходимости терпеть растягивание и подготовку. Все зашло слишком далеко, чтобы я мог не торопиться и сделать все как следует. Его руки вцепились в мои волосы, в то время как его тело выгибается дугой подо мною. Он выкрикивает мое имя, когда я нахожу ту чувствительную точку внутри него. На мгновение мне хочется заставить его стонать и умолять, но я знаю, что не смогу продержаться достаточно долго для этого. Так что я опускаю пальцы в излишек смазки, закапавший простыню, и лихорадочно смазываю свой уже влажный от смазки член, чтобы заменить им пальцы другой руки и погрузиться, наконец, в вожделенную упругость его тела. На этот раз очередь Айи закричать. Он завопил громче, чем я когда-либо слышал, и подался мне навстречу, чтобы принять меня так глубоко, как только сможет. И можете мне поверить, это звучало совсем не как человеческий крик. Не говоря уже обо всех этих фырканьях и урчании, которые он издает, когда я проникаю в него. О, боги мои, это рай. Это просто гребанный рай. Айя так офигительно горяч и упруг. Каждый раз, когда я вхожу в него, мне требуется немалое усилие, чтобы продолжать двигаться, а не застыть в блаженстве от этого ощущения. И только мысль, что дальше будет еще лучше, заставляет меня продолжать начатое. И именно этого я жажду каждую чертову минуту каждого проклятого дня: погрузиться в него, где мне так хорошо, и знать при этом, что он мой, мой всецело.

И знание того, что я превратил это ледяное и неприступное создание в того дикого зверя, который сейчас распластан подо мною, стараясь принять в себя как можно глубже, сводит меня с ума. У меня окончательно сносит крышу, он лучше всех поддерживает мое эго, и все предыдущие мучения исчезают из моей памяти. Айя раскраснелся и задыхается, его губы восхитительно полураскрыты, а глаза почти черные от страсти. Он снова отдается мне полностью, без остатка, и одной этой мысли достаточно, чтобы привести меня на грань оргазма. Мой, весь мой от макушки до пяточек… и если он думает, что я позволю ему покинуть меня, его ждет жестокое разочарование. Его ноги находятся на моих плечах, руки пытаются использовать мои руки как рычаг, чтобы усилить толчки. Я почти злобно тяну его за волосы, заставляя откинуть голову и смотреть на меня, другой рукой я так крепко придерживаю его задницу, что знаю, что там останутся следы от моих пальцев. Я снова и снова повторяю, как в бреду, слово «Мой», а он продолжает стонать и всхлипывать подо мной. Хлюпающие звуки сталкиваемой плоти заполняют комнату. Мы можем расплющить друг друга, если не остановимся… но мне все равно, мать вашу! Пот, градом катящейся по нашим телам, мешает нашему сцепленью, делая слишком скользкими наши тела. Так что я вцепляюсь в его бедра еще сильнее, слегка разворачиваю их под новым углом, и заставляю Айю снова закричать. Я уверен, он охрипнет к утру. Не знаю, что именно он кричит в тот момент, когда я касаюсь снова и снова волшебной точки внутри него, но вот он опять это выкрикивает, и теперь я знаю наверняка, что это - мое имя. Так что я снова и снова повторяю свои движения, и это уже слишком для него. Он падает на постель и бьется в оргазме, забрызгивая спермой наши животы. Его глаза широко распахнуты, и он явно ничего не видит в данный момент. Я воплю его имя, не способный ничего чувствовать, кроме этого восхитительного сжатия горячего тела вокруг моей трепещущей плоти, и я содрогаюсь вслед за Айей в сильнейшем оргазме. Похоже, что я выплеснул в него всего себя, до последней капли, и теперь, весь высушенный и пустой внутри, я содрогаюсь, лежа на своем возлюбленном, неспособный пошевелиться даже ради спасения мира. Несколько минут спустя, я чувствую, как он начинает ворочаться подо мной, и скатываюсь с него на спину, на свою сторону кровати. Я слегка поеживаюсь от боли в спине: похоже, котенок здорово ее расцарапал, и даже не спрашивайте когда. Мы лежим бок о бок, я нашарил рукой его кисть и переплел наши пальцы, в то время как мы оба пытаемся придти в себя и привести сбившееся дыхание в норму. Как только мое сердце перестает рваться из груди, я тянусь за своими сигаретами, прямо над лежащим рядом Айей. Потребовалось несколько попыток, чтобы цапнуть сигареты моими, все еще дрожащими, руками, но я справился, и вместо того, чтобы улечься на мою пострадавшую спину, просто уселся на кровати.

Глядя сверху вниз на моего возлюбленного, я почувствовал явный прилив истинно мужского самодовольства. Мама дорогая, если Айя так плохо выглядит сейчас, то могу себе представить, каким истерзанным он будет выглядеть утром... Продолжая судорожно затягиваться сигаретой, я не отрываю взгляд от своего парня. Его горло - один, сплошной синяк, где-то темнее, где-то светлее - в зависимости от силы моих укусов. Также я вижу синяки на его бедрах, да и губы, прямо скажем, распухшие. Учитывая, что они все еще красные от вишневого льда, впечатление складывается, как будто Айе действительно разбили губы в драке. Внимательно осмотрев себя, я замечаю, что тоже не слабо пострадал. Красные потеки по всему телу меня здорово напугали, и потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это всего лишь остатки фруктового льда. Прибавьте к этому мои здорово пострадавшие запястья, и видок у нас получается такой, словно на нас напали. Я делюсь с Айей своими мыслями, но он только пренебрежительно фыркает в ответ, тоже садится на кровати и начинает что-то искать. Этим "что-то" оказывается полотенце, служившее оберткой фруктовому льду. С его помощью котенок начинает лихорадочно приводить себя в порядок. Парень просто ненавидит быть липким или запачкавшимся. Глядя, как он морщится, оттирая свою кожу, могу с уверенностью предсказать, что вскоре последует душ. Хммм, а неплохая идея, кстати. Я был вырван из мечтаний обо мне и Айе в пенной ванне, когда он принялся оттирать и меня. «Спасибо, любимый». После этого последовал меткий бросок грязного полотенца в корзину для белья. И будь я проклят, если эта штука не приземлилась ровно в центр корзины! Вот у меня никогда не получались столь точные броски. Я притягиваю Айю к себе на колени, нежно ласкаю кончиками пальцев его несчастную шею и чувствую, как мои губы непроизвольно растягиваются в самодовольную улыбку.

- Мой.

Айя вздыхает, но он уже привык к моей собственнической натуре. Хотя это по-прежнему действует ему на нервы. Но прямо сейчас он удивляет меня, произнеся: "Твой" и поцеловав меня в ответ. Я убираю за уши красные пряди с лица моего любимого, и разглядываю его.

- Ну, насколько это плохо выглядит? - спрашивает он. Нет, некоторые просто напрашиваются.

- Надеюсь, ты не против поносить водолазку ближайшие пару недель. Эти синяки вряд ли быстро исчезнут.

«Уж об этом я позабочусь», - подумал я с еще большим пылом, чем обычно.

- И я не думаю, что на этот раз тональный крем тебе поможет, - Тут же я схлопотал толчок в плечо, правда не знаю за что: за оставленные синяки или за самодовольный тон, каким я о них сообщил. - Эй, вот, что случается, когда играешь в игры вроде этой.

- Насколько я помню, именно ты начал эту чертову игру.

Прекрасные фиолетовые глаза впиваются в меня, но Айя тут же разрушает эффект, душераздирающе зевнув.

Ах да, цветочный магазин. Похоже, это действительно целиком и полностью моя вина. Не то, чтобы я жаловался. Боги мои, да если Айя пообещает каждый раз ТАК реагировать на мои подначки, я собираюсь играть в эти гребанные игры каждый божий день.

- А вот что получают непослушные котята, когда они лишают возлюбленных своего присутствия по утрам. Я НЕНАВИЖУ просыпаться и обнаруживать, что ты уже удрал, - Я действительно это ненавижу.

- Хн, - Я жду какого-нибудь унизительного замечания насчет моего либидо, но все, что делает Айя - это снова улыбается, как чеширский кот. Хм, а это хорошо или плохо? Пока я пытаюсь решить этот вопрос - он невозмутимо произносит:

- А что бы ты выбрал - утром по быстрому, или медленно и весь день?

«Хм, ну это не трудный выбор.»

- Так, похоже, мне стоит прикупить фруктового льда, и побольше. Есть пожелания по вкусу? Кажется, тебе нравятся лимонные? - Айя кивает и продолжает играть с прядью моих волос, накручивая ее на пальчик. Я приподнимаю его подбородок для еще одного поцелуя, очень долгого, горячего поцелуя, который снова воспламеняет мое либидо. Боги мои, что он со мной делает?! - Кен и Оми пробудут в отлучке еще пару часов, и, скорее ад замерзнет, чем они осмелятся заявиться домой раньше полуночи, если думают, что мы тут собираемся убить друг друга. Так что ты скажешь, если я предложу переместиться в ванную? Всегда любил водные баталии.

Глаза Айи прямо таки засветились от этого предложения, и я клянусь Вам, этот парень начинает мурлыкать. Я не могу сопротивляться искушению, и снова целую его. Упиваюсь его сущностью, жажду его вкус и то, как его тело льнет к моему… Нет, все: пусть привыкает к своему прозвищу, оно ему слишком хорошо подходит. Кстати, о кошках и все такое… Интересно, когда мы выйдем из ванной, я смогу уговорить его примерить тот славный ошейник, который я ему купил? В конце концов, я так и не потребовал свой приз, не так ли? Это дает мне простор для маневра…

Конец